Воронежская группа «Сектор Газа» это настоящий и искренний феномен, зазвучавший в конце 80-х из китайских и советских кассетников по всей стране скорее вопреки всем действовавшим на то время законам маркетинга. Отрицательный герой и отчаянный матершинник Юра Хой, не вписываясь ни в один формат федеральных СМИ, умудрился прожить жизнь настоящей рок- звезды: непрерывные гастроли по всей стране, миллионные и в основном пиратские тиражи кассет, неистовые «каверы блатными и лесенкой» во всех дворах, подъездах и подворотнях.
В немногочисленных интервью, оставшихся с той эпохи, Хой признает, что группа оказалась настолько неформатной, что он с трудом находил концертные площадки в крупных городах. Полноценных видеоклипов «Сектор Газа» практически не снимали, в этом не было нужды, Youtube еще не изобрели, о ротации на радио и телевидении можно было и не мечтать. «Сектор Газа» с удовольствием слушали школьники, это было удовольствие из разряда сомнительных наряду с эротическими игральными картами, родительскими презервативами, походом «за гаражи» где можно было рассмотреть засевших в кустах наркоманов. Такую группу наверняка бы слушали хулиганы Гекельберри Финн и Том Сойер, мальчикам — Хой, девочкам – Цой. «Сектор Газа» оказался единственной панк-группой, сумевшей обуздать и исторгнуть презрение, депрессию и цинизм, скопившиеся в советском рабочем классе. Это было эффектное извержение, которое дурно пахло и быстро остыло. Отчаянная и хлесткая брань — как плевок, оплеуха, пощечина общественному вкусу, затем молчание.
Начало конца – год 1994: непосредственный примитивист от бога Хой пишет панк-оперу «Кощей Бессмертный» – целиком основанную на чужих аккордах и мелодиях западных групп. Затем следует еще пара альбомов, где музыканты стараются избавиться от ненормативной лексики. В возрасте 36 лет Хой внезапно умирает от сердечного приступа и переходит в пантеон рок-богов. В последующих нулевых вряд ли нашлось бы место его искренним лирике и мату, их поделили между собой более изворотливые алконавты: Лепс и Шнуров. «Только хорошие умирают молодыми», – когда-то спел Билли Джоэл. Отнесем это и на счет «плохого парня» Юрия Хоя.
В Воронеже я живу с 1972 года в одном районе, меня все знают, и каждый считает своим долгом при встрече попросить у меня денег.
Нам нет разницы, для кого играть, от политики мы далеки. Платит Жириновский — играем для Жириновского, будет платить другая фракция — сыграем для неё. Всё остальное — это уже не наши проблемы.
При одном упоминании имени «Сектор Газа» телевидение отказывается брать клип.
Многие почему-то воспринимают мои песни как нечто автобиографичное: воображают меня этаким монстром в вонючих носках, пострадавшим от всех известных венерических заболеваний и заработавшим импотенцию.
Сменил сценическое имя, чтобы с гаишниками проблем не было. А то останавливают, я им: «Да вы что, ребята, я же солист “Сектора газа”. Они в ответ: “Врешь! Там Хой поет, а ты, блин, самозванец!”
Панком я себя никогда не считал. Ну, может быть, в начале творчества чистая «панкуха» где-то и просматривалась. Я делаю то, что мне лично нравится. Каждый альбом музыкально разнообразен. Стиль «Сектора Газа» я определяю как «фьюжн».
Если поешь о человеческих пороках, это не значит, что сам их одобряешь. Пожалуй, это даже своеобразный вид борьбы со всякой грязью.
Когда мы вышли на большую сцену, то нами стал заниматься человек, который до этого работал только с «попсой» и которого при слове «рок-н-ролл» начинало тошнить. И поэтому мы начали играть в таких «солянках», как «50х50» и им подобных. Нам это довольно быстро надоело, и мы ушли на вольные хлеба. Хотя желание сыграть в одном концерте с «Алисой» и «ДДТ» у меня было и есть. Но нас не приглашают, а сам я не напрашиваюсь.
А что к тусовке мы не относимся? Мы сами не хотим к ней относиться, я сам лично не люблю тусоваться среди музыкантов. Я лучше дома буду сидеть и сочинять.
Аналогичных групп практически нет. Нас не принимают ни попса, ни рокеры. Попса говорит, что это не попса, рокеры говорят, что это не рок. Так что мы находимся где-то посередине. Это, конечно же, нас ломает, потому, что, скажем, по скупаемости последнего альбома мы на первых местах. Это самое главное, остальное по фигу.
Недавно пригласили в «Акулы пера». Я сразу отказался. Не хочу сидеть как мудила, когда на тебя такая масса враждебно настроенных лиц пялится. Кстати, так не я один поступаю, туда многие не идут – те, кто поумнее. Соглашаются только идиоты, которые мечтают «раскрутиться» на халяву. А в итоге они там, наоборот, «закручиваются». Зачем лишний раз себя подставлять! Я не стремлюсь, чтобы меня кто-то узнавал в лицо. Так проще жить.
В свое время я перепробовал практически все наркотики, но ни к чему не привык и не собираюсь привыкать. Попробовал – и хватит.
Лучше быть честным хулиганом, чем делать фальшь, как Киркоров. Он ведь сам ни одной песни не написал. Я же пишу песни сам. И честно говорю о том, что меня волнует и что я думаю.
Я вообще «кислоту» не люблю, ну не нравится, не мое, я люблю тяжелую музыку, очень тяжелую, поэтому новый альбом это покажет. Я хочу сделать наитяжелейший альбом, которого в России еще не было вообще ни разу, то есть по мировым стандартам.
B основном мне всегда нравилась заводная, ритмичная музыка. Сейчас я въехал в тяжёлый рэп, потому, что там чёткая ритмика, блюз, рокерские гитары.
У меня нет отпуска, потому что я нигде не работаю. Я зарабатываю на жизнь своей продукцией.
Просто я с возрастом «помягчал». Это раньше мы были глупыми и злыми, а теперь повзрослели, поумнели, изменились: представляете, уже ругаться совершенно не хочется. Это уже пройденный этап – хочется ведь как-то улучшаться, прогрессировать.
У меня просто сейчас дети. Жена сидит дома. Живу я дома, а в Москве я работаю. Половину всего времени провожу или в Москве, или на гастролях. Жене конечно трудно, но что поделать… Оказываться от славы и идти на завод? Никто на это не пойдёт, никогда.
В Воронеже открылся рок-клуб, и стали выходить молодые рок-группы и исполнять песни. Там, про мир и т. д, нытьё, ноют, ноют… Меня это подзаело, я с детства не люблю нудную и детскую музыку. Я с детства слушал «Роллинг Стоунз», «Слэйд», благодаря своим старшим братьям. Мне захотелось выйти и дать гари. Вот я вышел и дал!